Христос Воскресе! Дорогие братья и сестры, предлагаем вашему вниманию рассказ председателя приходского совета нашего собора Ивана Сергеевича Раевского об иконах нижнего храма. И хотим напомнить, что оставаясь дома, дистанционно на сайте собора вы всегда можете попросить нас поставить свечу к той или иной иконе, а также подать записки онлайн.
С открытия нижнего храма собора Владимирской иконы Божией Матери в 2018 году и по сей день на его стенах появляются новые иконы. Об этих святых образах и об истории их появления мы попросили рассказать председателя Приходского совета собора Владимирской иконы Божией Матери Ивана Сергеевича Раевского
— Иван Сергеевич, в сентябре 2018 года мы были свидетелями исторического события – открытия нижнего храма нашего собора спустя более 80 лет после его закрытия в 1932 году. За прошедшие полтора года в нем появилось много новых икон. Расскажите, пожалуйста, как и когда родилась идея подбирать иконы для нижнего храма?
И.С.: Я пришел в собор Владимирской иконы Божией Матери осенью 1991 года. К тому времени уже был освящен и открыт верхний храм собора, а нижний храм пустовал. Он тогда не назывался нижним храмом, а просто – первый этаж. Там размещались кабинеты ключаря, старосты, казначея, комната отдыха священников. Кроме того, помещения первого этажа, оставшиеся от ранее размещавшегося в церкви предприятия, использовались, как складские. В частности, там хранились огромные тюки с гуманитарной помощью, поступавшей из-за границы, в основном, из Германии. Надо отметить, что в то тяжелое время эта гуманитарная помощь – продукты питания, обувь и одежда — очень помогла сотрудникам и прихожанам собора.
Идея собирать иконы для нижнего храма возникла сразу же. Это было время, когда церквей было не так много, а верующих прибывало с каждым днем, в день проводилось по четыре крещения, по 200-300 человек крещаемых, и взрослых, и детей. Остро стояла необходимость открыть нижний храм, и практически с первых дней я начал собирать для нижнего храма иконы.
Однако уже в 1992 году пришлось выделить часть площадей первого этажа для размещения епархиальной просфорни. Наш настоятель, Владыка Иоанн (Снычев) вызвал меня и сказал: «Иван Сергеевич, нужно перенести просфорную и пекарню из здания Духовной Академии и семинарии. Я тебя благословляю организовать во Владимирской церкви просфорню, которая должна печь просфоры на всю епархию», то есть на все храмы и монастыри епархии той поры. Я сказал: «Владыка, мы хотим открывать нижний храм». Но Владыка ответил, что нам пока хватит верхнего храма, и что срочно нужно освоить помещение для Духовной Академии и семинарии, а у нас во Владимирской церкви пустует первый этаж. Тогда мы собрали печи, раскаточные станки, оборудование, и 5-6 лет у нас на первом этаже работала целая бригада просфорников, которые выпекали просфоры на всю епархию, и из всех храмов и монастырей города к нам приезжали за просфорами, используемыми в богослужениях.
Однако идея, что надо открывать нижний храм, была жива. Мы освободили первый этаж от гуманитарной помощи, которая со временем иссякла. Спустя пять лет, я все-таки настоял, чтобы Владыка подыскал другое место для просфорни, и помещение это нашли и убрали пекарню из нашего храма. Но теперь мы столкнулись с очень большой проблемой – были серьезно нарушены гидроизоляция фундамента и система водоотведения от стен собора, очень близко стояли грунтовые воды, цоколь первого этажа здания собора был засыпан культурным слоем толщиной от метра до полутора. Стены храма отсыревали, образовывалась плесень. И я понял, что пока мы не проведем работу по гидроизоляции фундамента здания, мы не сможем приступить к восстановлению нижнего храма, а исследования показали, что грунтовые воды стоят в метре, даже полуметре от нулевой отметки, то есть от пола собора. Был составлен первоначальный проект, который показал, что нужны очень большие деньги, более 20 млн., которых у нас, конечно, не было. Я понял, что эти деньги надо добывать, так сказать, на стороне – или у государства, или у благодетелей. Благодетелей, которые дали бы деньги на нулевой цикл, не находилось. Люди жертвуют на отливку колоколов, могут пожертвовать на какую-то икону, золочение киота, но на скрытые земляные работы желающих жертвовать не находилось.
Тем не менее, я был уверен в необходимости открытия нижнего храма и продолжал собирать для него иконы. Было много людей, желающих воцерковиться, благосклонно относящихся к церкви, и люди приносили, дарили нам иконы. Некоторые приносили иконы и говорили, что находясь в затруднительном финансовом положении, отдать икону не могли, но готовы продать иногда за незначительные, а порой и за большие деньги. Так постепенно за эти годы я собрал довольно большое количество дореволюционных икон. Некоторые были в идеальном состоянии, некоторые требовали большой реставрации.
Счастливый момент наступил, когда к 250-летию нашего собора в 2018 году мы открыли нижний храм. Были проведены все комплексы ремонтных работ по гидроизоляции, замене окон, дверей, штукатурки, электропроводки, всех инженерных коммуникаций, полов. Хочу отметить, что большую часть этих работ выполнил город – Комитет по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры (КГИОП). И конечно, вложения прихода были колоссальными.
Как только мы открыли нижний храм, в нем возобновились регулярные богослужения. Я подсчитал, сейчас в нижнем храме во временных киотах находятся 44 дореволюционные иконы, и в алтаре – примерно 15 икон. Ко мне стали подходить верующие и говорили, что в нашем соборе 18 века старинные намоленные иконы, конечно, создают определенный дух, но все же не хватает икон новых святых, таких как Ксения Блаженная, святой праведный Иоанн Кронштадтский и других святых. Я и сам это понимал и нашел небольшую группу иконописцев, работающих в Москве, с которыми у нас сложились хорошие взаимоотношения, и чей уровень профессионального мастерства мне понравился.
— Иван Сергеевич, какая была первая новописанная икона? Чей это образ?
И.С.: Это икона святого великомученика и целителя Пантелеимона. Иконописцы из Москвы предоставили мне образец, с которого будут писать икону. Мы выбрали извод афонского письма. Результат работы мне очень понравился: икона красивая, на сусальном золоте, написана в стиле, чем-то похожем на барочный.
— А какие святые образы появились совсем недавно?
И.С.: Не так давно в нижнем храме появилась икона Ксении Блаженной в новом изводе. Обычно святую Ксению Петербургскую изображают либо старушкой, либо, наоборот, девочкой, а мне показали очень интересный извод, где Ксения Блаженная изображена в мундире своего мужа. Мы знаем из жития святой, что после смерти мужа она взяла на себя подвиг нищенства, распродала все свое имущество, надела на себя камзол мужа и носила его долго, пока он не истлел. Такой образ Ксении Блаженной и был написан, и я знаю, что многим прихожанам этот необычный, интересный извод очень понравился. Параллельно мы написали новую икону почитаемой всеми святой Матроны Московской.
— Иван Сергеевич, какие иконы были написаны непосредственно к 250-летию нашего собора в 2018 году?
И.С.: К юбилею собора были написаны три иконы святых, в честь которых освящены приделы нижнего храма. Это иконы святого преподобного Иоанна Дамаскина в центральном приделе, пророка Илии в северном приделе и священномученика Харалампия в южном. Это небольшие иконы аналойного размера. Перед каждым приделом у нас стоит напольный киот, в которых мы и разместили эти написанные на золоте в древнерусском стиле образы.
— Среди недавно появившихся икон есть одна, на которой изображен лик святого, чей земной путь связан с историей нашего собора…
И.С.: Да. Благодаря протоиерею Владимиру Сорокину, создавшему большую поминальную книгу священнослужителей и мирян Русской Православной Церкви, которые приняли мученическую смерть и причислены к лику святых, мы узнали, что среди новомучеников оказался священник Николай Кулаков (1876–1938), который, будучи еще диаконом, служил в нашем храме. Его икона была также написана под заказ и сейчас расположена на стене нижнего храма слева.
— Помимо новописанных икон в нижнем храме представлены и более древние иконы. Расскажите, пожалуйста, о некоторых.
И.С.: В конце 90-х годов ко мне подошел довольно пожилой прихожанин нашего собора и рассказал, что он купил дом в деревеньке Псковской области, а когда начал его разбирать, обнаружил на чердаке большую икону в металлическом почерневшем окладе с обожженными ликами. Когда он спустил ее с чердака и рассмотрел, оказалась, что это икона святой Параскевы Пятницы, и что, скорее всего, она была взята в свое время из расположенной примерно в километре от дома церкви при ее закрытии советскими властями. Он предложил мне приехать и забрать икону, потому как зимой в доме не живет и боится, что икону украдут. Я привез икону и передал реставраторам, а когда они сняли оклад, выяснялось, что он фактически спас икону, защитил ее красочный слой.
Когда оклад сняли, светом ударило в глаза прекрасное письмо конца 18 века с подписью, кем и когда была написана эта икона для деревенского храма. Мы отреставрировали металлический оклад, заново позолотили его, вернули утраченные нимбы и повесили икону на стены верхнего храма, где она находится и сейчас. Но у меня возникла идея: когда мы будем открывать нижний храм, я возьму эту подлинную икону из-под оклада и повешу ее в нижнем храме без оклада, потому что очень часто оклады закрывают прекрасное письмо иконы, а в верхний храм мы напишем новую подокладную икону. Так мы и сделали. Когда открывали нижний храм, взяли из-под оклада ту подлинную икону Параскевы Пятницы и поместили ее в нижнем храме справа, если стоять лицом к центральному иконостасу. А в верхний храм под тот исторический оклад мы написали новую икону. Так в нашем соборе появились целых две иконы святой Параскевы Пятницы.
— Иван Сергеевич, мы видим, что новые иконы появляются не только на стенах, ведь продолжается воссоздание целого иконостаса нижнего храма. Какие образы для него создаются? Откуда мастера черпают вдохновение?
И.С.: В верхнем храме собора сохранился подлинный исторический трехъярусный резной иконостас, созданный по рисунку Растрелли. В свое время мы его 4,5 года реставрировали, размывали, золотили, дополняли, дорезали утраты – была проведена гигантская работа нашими церковными реставраторами, позолотчиками, резчиками. Изначально, исторически, этот иконостас принадлежал внутренней церкви Аничкова дворца. Когда в 1812 году в Аничковом дворце случился пожар, сгорели почти все барочные интерьеры, но церковь сохранилась. Новый хозяин дворца после пожара решил поменять интерьеры, стиль барокко выходил из моды, популярен был уже неоклассицизм, и церковь решили обновить в таком же классическом стиле. Шикарный иконостас уже не вписывался в новый стиль, и по велению государя императора его передали Владимирской церкви. Уже имеющийся в церкви родной иконостас с появлением нового не стали разбирать и уничтожать, а развернули внутрь алтаря. Так получилось, что у нас с дореволюционных времен сохранились два иконостаса: один растреллиевский, а другой русской работы, но тоже в стиле елизаветинского барокко. Он до сих пор нами не отреставрирован, потому что относится к числу памятников федерального значения, и за него отвечают Комитет по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры (КГИОП) и мы, как пользователи. На нем сохранились все подлинные иконы верхних трех рядов. В советское время они хранились в Русском музее, а с открытием собора были возвращены нам. Так как в хранилище Русского музея, где все эти иконы содержались с момента закрытия храмов в стране, они не относились к основному фонду хранения (церковная живопись долгое время не считалась особой ценностью), отношение к ним не было столь трепетным, как к другим картинам Русского музея. Потемневшими от времени их отдавали в реставрационные техникумы, колледжи, институты в качестве наглядного пособия для тренировки студентов. Они их размывали, расчищали, но так как умения у этих студентов было мало, а контроль наставников недостаточен, очень многие иконы были практически стерты. С них был смыт не только защитный потемневший лак, но и все лессировки, оставались только контуры. В таком виде значительная часть икон из лицевого и внутреннего иконостасов были переданы нам. Помню, в 90-х годах я давал одному корреспонденту интервью и сказал, что эти иконы похожи на работы импрессионистов – размытые, с еле угадываемыми сюжетами, фигурами и ликами.
Но часть икон из иконостасов были нетронуты, они сохранились в идеальном состоянии. В частности, из внутреннего иконостаса. И вот я дал их за основу новым иконописцам: скопировать их и перенести в центральный и два боковых иконостаса нижнего храма. Икону центрального внутреннего иконостаса верхнего храма — Коронование Божией Матери — сфотографировали, иконописцы из Москвы скопировали ее, и 6 марта сего года мы поместили ее в иконостас нижнего храма. Это первая икона в восстановленном иконостасе нижнего храма. У нее еще нет рамы. В работе московской иконописной мастерской находятся сейчас еще пять икон верхнего ряда. В настоящий момент еще определяются сюжеты, подбираются аналоги, потому что, к сожалению, современные художники не могут писать барокко. Стиль и умение писать барочную икону утерян, икону начинают писать либо в древнерусском стиле, либо уходят в академизм, но могут сделать копию. Наша задача по центральному иконостасу и двум боковым – подобрать художникам аналоги, большая часть из них есть во внутреннем иконостасе верхнего храма, но часть придется искать на иконостасах других соборов или даже в музейных запасниках.
— Над созданием каких икон для нижнего храма еще продолжается работа? Как скоро мы сможем их увидеть? (прим. — на момент публикации интервью иконы уже появились в соборе)
И.С.: Сейчас иконописцы пишут еще одну икону, которая будет выполнена в том же размере, как и иконы св. Пантелеимона, св. Ксении Петербургской и св. Матроны Московской. Это образ святителя Луки Войно-Ясенецкого (Крымского), почитаемого нового святого с очень интересным житием.
А вот большую храмовую икону Богородицы «Троеручица» мы планируем разместить в нижнем храме уже к Пасхе этого года. Вот как возникла идея написать этот образ. Один наш прихожанин в свое время подарил старинную икону Божией Матери «Владимирская» с имеющимся у нее музейным описанием. Икона покрыта окладом из речного жемчуга, но жемчуг тогда был частично утрачен, осыпался, пожелтел. 2,5 года мы реставрировали и икону, и ее жемчужный оклад. И к открытию нижнего храма, к празднику икона была вывешена слева от центрального иконостаса. Прихожане, я знаю, очень полюбили ее. Но всё же эта икона не подходит по размеру, пропорциям и симметрии к большой иконе Спасителя «Добрый Пастырь», находящейся справа от центрального иконостаса.
Поэтому я задумал написать в пару иконе Спасителя образ Божией Матери «Троеручица». Выбран был аналог, и как раз сейчас иконописцы в Москве пишут икону, обещали закончить к Пасхе, надеюсь, успеем вывесить к празднику. Почему именно «Троеручица»? Потому что внизу на иконе приложена ручка прп. Иоанна Дамаскина. Ведь согласно преданию, преподобный Иоанн Дамаскин, которому по клевете врагов отсекли руку, слезно молился перед иконой Божией Матери. Святой просил Матерь Божию исцелить десницу, писавшую в защиту Православия. После долгой молитвы он задремал и увидел во сне, что Пречистая обращается к нему, обещая скорое исцеление. Пробудившись от сна, преподобный Иоанн увидел, что рука невредима. В благодарность за исцеление святой приложил к иконе сделанную из серебра руку, отчего икона и получила название «Троеручица». А вы знаете, что наш центральный придел освящен в честь святого преподбного Иоанна Дамаскина. Вот так у нас появится в скором времени икона Божией Матери «Троеручица», образ почитаемый и любимый православными людьми.
— Иван Сергеевич, Вы упомянули икону «Добрый Пастырь». Расскажите, пожалуйста, об этом образе Спасителя. Как он появился в нашем соборе?
И.С.: Сегодня прихожане могут помолиться перед очень редкой и интересной иконой Спасителя «Добрый Пастырь», расположенной на пилоне у центрального иконостаса. Икона эта имеет интересную историю. Я вспоминаю, где-то в 90-е годы меня познакомили с инвалидом, реставратором по дереву, и попросили дать ему работу. Мы дали ему заказ на реставрацию киотов, а он, в свою очередь, все приглашал меня заехать к нему в гости и посмотреть на икону, хранившуюся у него дома. И вот когда-то я приехал забрать очередной заказ и увидел очень скромную, практически спартанскую обстановку его комнаты, посреди которой стоял закрытый мольберт, на котором под газетой, было видно, расположена большая икона. Он снял газету, и перед нами предстал образ Спасителя «Добрый Пастырь» с барашком на плечах, несущего нас, как заблудших овец. Это был очень редкий извод. Я говорю ему: «Подари или продай», я же видел, что он перед ней не молился, ведь икона была закрыта газеткой. Спросил, зачем он ее закрывает, а он ответил: «ну, чтобы она не выцвела, не испортилась».
Потрясающая была икона, в идеальном состоянии. Я спросил, откуда она у него появилась, и он рассказал мне историю. В свое время он занимался наладкой электрических подстанций по всей стране, и однажды, возвращаясь из командировки на машине то ли по Новгородской, то ли по Псковской земле, он заметил по дороге заброшенную церковь с открытыми нараспашку дверями. Он зашел внутрь и увидел взломанный храм (это было хрущевское время, когда храмы закрывали и бросали). Часть икон уже были уничтожены, разломаны, но стоял нетронутым потрясающий барочный иконостас. Понимая, что все его иконы будут уничтожены, он вынул первую икону из бокового ряда иконостаса – икону Спасителя «Добрый Пастырь». Замотал ее в тряпицу, разместил в багажнике и привез домой, таким образом, спася ее. Он рассказал, что через 2,5 года снова оказался в тех краях, и когда зашел в тот же храм, увидел, что внутри всё сожжено, весь иконостас и всё, что оставалось от храма, было осквернено, обезображено, взломаны полы и стены.
Тогда он мне икону так и не продал. Но прошло лет 10-15, он позвонил и сообщил, что готов продать мне икону за 10 тыс. долларов, так как его финансовое положение пошатнулось. Я приехал посмотреть, как выглядела икона, помня, что при первой нашей встрече она была в прекрасном состоянии. Он снял газету, и я увидел, что икона вся потрескалась, золото пожухло, будто смылось, икона поблекла, краски потухли. Я удивился: «Что произошло с иконой?». У него в квартире было очень жарко, может, в этом была причина, а может, потому, что перед иконой никто не молился, и стояла она закрытая газетой. Я сказал, что за 10 тыс. долларов икону не возьму, потому что в нее надо вкладывать большие деньги на реставрацию, и что за эти годы он ее фактически уничтожил. Но я понимал, что даже так икона стоит того, чтобы ее еще раз спасти, и мы сторговались. Наш реставратор Лариса Викторовна Медведева долгое время работала над этой иконой, и так получилось, что к открытию нижнего храма она была готова, и мы разместили ее справа от центрального иконостаса.
— Некоторые иконы имеют очень непростую историю, чудом сохранившись в советские времена. Могли бы Вы рассказать, есть ли еще такие среди икон нашего нижнего храма?
И.С.: Есть. Это просто икона-мученица. На иконе начала 20 века, представленной в нижнем храме с правой стороны, изображены святой Николай Чудотворец, преподобномученица Евдокия и преподобный Иоанн Рыльский. Икона почти заново переписана, ее очень долго реставрировали. К сожалению, не сохранилось ни одной фотографии, хотя я просил делать фотофиксацию во время реставрации. А история иконы такова. Ко мне обратилась семейная пара и сообщила, что они приобрели квартиру в центре города, затеяли ремонт, дошли руки до ремонта туалетной комнаты, которая была в жутком состоянии. Сбивая штукатурку, они обнаружили, что стенка за унитазом облицована иконами, сверху по иконам была набита дранка в виде тонких реек, а поверх положена штукатурка. Так после закрытия храмов некоторые наши соотечественники использовали в самых разных бытовых нуждах крепкие доски икон. Супруги рассказали, что они ужаснулись находке, и попросили меня забрать икону, что-то сделать с ней. Икона была практически уничтожена, часть ее была выпилена, красочный слой был разрушен под штукатуркой. Ее очень долго реставрировали, с конца 90-х годов до открытия нижнего храма. Но с самого начала я задумал ее все-таки отреставрировать, как икону-памятник, жертву того безбожного времени. История этой иконы напоминает мне о книге русского писателя Солоухина Владимира Алексеевича «Черные доски». Автор рассказывает, что как-то гостил в мастерской у известного художника Ильи Сергеевича Глазунова. Художник Глазунов ездил в ту пору по стране и собирал старые иконы, их называли «черные доски». Глазунов показал Солоухину, как начиная с маленького кусочка черной доски, он специальными составами снимет почерневший слой олифы. Раньше иконы писали сверху на старый слой, порой по 3-4 слоя иконописи, так как не владели техникой снятия олифы. И вот Глазунов снял кусочек этой грязной поверхностной олифы, и как пишет Солоухин, в глаза ударил свет яркой лазури красочной иконы. С тех пор Солоухин В. А. тоже ездил по деревням, обходил те места, где некогда стояли храмы, и спрашивал у людей о наличии «черных досок», которые ему отдавали просто так, без денег. Одна женщина поведала ему историю о том, что когда храмы закрыли, столько было икон, что из них, как из крепких досок, люди сколачивали поилки для скота: что, бывало, зимой несет кто-то с проруби воду, выливает ее в поилку, а оттуда смотрит Христос или Николай Чудотворец…
В верхнем храме нашего собора есть еще одна икона-мученица – «Успение Божией Матери». Из нее когда-то был сделан журнальный столик. Позже пара верующих людей обнаружила в этом самодельном столике икону: у нее были обрезаны края, а на лике Спасителя были выколоты глаза. И эту икону отреставрировали, она поистине удивительная.
Еще одна икона-страдалица в нижнем храме – икона Божией Матери «Казанская» с праздниками. Когда нам ее принесли, отсутствовал центральный образ Богородицы. Долго она стояла так, ждала своего часа, и только к юбилею собора наш реставратор Лариса Викторовна подобрала из икон аналойного размера по стилю письма Казанский образ Божией Матери, и икона заняла свое место на центральном пилоне нашего нижнего храма.
— Многие иконы появились в нижнем храме, благодаря прихожанам, благодетелям…
И.С.: Да, например, икону преподобного Серафима Саровского в свое время подарил нам один обеспеченный человек, крестивший в нашем соборе своего ребенка, в благодарность и в память о таком радостном событии.
Икона начала 20 века была в хорошем состоянии, на золоте. Но сама доска иконы была выгнута дугой от времени так, что ее можно было бы приложить к трубе. Работавшие тогда в нашем соборе реставраторы владели такой технологией: они спилили икону по всей плоскости доски слоем толщиной в один сантиметр, потом особым образом размягчили этот слой, чтобы постепенно и аккуратно его выпрямить, а затем перенесли его на новую основу, доску. По окончании такой нелегкой работы мы смогли вывесить икону в соборе, и теперь она одна из почитаемых икон нашего нижнего храма.
Икону святых бессребреников Космы и Дамиана нам подарил благодетель, прихожанин нашего собора. Он же подарил нам икону Божией Матери «Владимирская» в жемчужном окладе, о которой я уже рассказал. Для верхнего храма он пожертвовал иконы Спасителя в металлическом окладе и святого целителя Пантелеимона.
Прихожане подарили икону «Снятие с креста» и несколько образов Божией Матери. Икона Богородицы в необычном изводе «Луганская» – тоже подарок прихожанки нашего собора.
Особенно хочется рассказать о возвращении собору исторической иконы. Пару лет назад ко мне обратился мужчина и передал, что один пожилой житель нашего города хочет пожертвовать, вернуть икону собору. Мне показали фотографию, это была прекрасная икона «Воскресение Христово».
Пожилой петербуржец хотел быть уверенным, что икона попадет именно в собор Владимирской иконы Божией Матери, а не в третьи руки, поэтому передача состоялась при телевизионной съемке. Он поведал историю, как его родственник, которому в ту пору не было 30 лет, стал свидетелем того, как в 33-м году наш собор закрывали, все иконы были вынесены во двор, где под ними разжигали костер. Молодой человек спросил, может ли он забрать икону, лежащую сверху, и тот, кто проводил сожжение, махнул рукой. Так икона оказалась в их семье. Ее вернули собору уже потомки того молодого человека. Икона была возвращена в идеальном состоянии, не требовала никакой реставрации. На сегодняшний день это единственная подлинная икона нашего собора (помимо исторических иконостасов верхнего храма), историю спасения которой мы доподлинно знаем.
— Расскажите, пожалуйста, еще о некоторых новых иконах нижнего храма.
И.С.: Почти с момента открытия Владимирской церкви, с 1990 года, у нас в храме существует детская церковно-певческая школа, из учеников которой со временем сформировался детско-юношеский хор имени преподобного Иоанна Дамаскина. И вот ко мне обратилась руководитель хора, регент Ирина Валентиновна Болдышева и сказала: «Иван Сергеевич, нам подарили икону царевича Алексея, царственного страстотерпца, и мы бы хотели, чтобы икона была вывешена в нижнем храме, потому что считаем страстотерпца Алексия покровителем нашего хора вместе с преподобным Иоанном Дамаскиным». И теперь эта икона тоже представлена в нижнем храме.
Еще одну новописанную икону, образ святителя Спиридона Тримифунтского, мы изначально написали, как выносную в праздники, дни памяти святителя Спиридона. Но наш иконописец так хорошо ее написала, что жалко было оставить ее выносной, аналойной, ведь аналойные иконы, к сожалению, очень быстро портятся, так как их часто вынимают, могут стукнуть, задеть, поцарапать. Поэтому икону Спиридона Тримифунтского я решил сделать храмовой иконой, и теперь она представлена на стене в северном приделе нижнего храма.
— Иван Сергеевич, к 250-летнему юбилею в нашем соборе не только открылся нижний храм, но и появились новые колокола…
И.С.: Да. За год до открытия нижнего храма и юбилея, когда я понял, что работа будет окончена в срок, у меня возникла такая идея «хорошо бы, если бы кто-нибудь нам к юбилею отлил хотя бы один колокол на звонницу». Ведь тогда у нас было много других забот и проблем по реставрации и содержанию такого большого архитектурного ансамбля, и мы и не думали отливать колокола, разве что кто-то подарит, а мы бы сделали надпись, что колокол отлит в год 250-летия собора. И знаете, надо ведь только помечтать, а там, на небесах наши благие мысли слышат: не прошел и месяц, ко мне обращается молодой мужчина, мой тезка, и говорит «Иван Сергеевич, для собора не отлить бы колокола?», я отвечаю, что только об этом думал. Он спросил, какой был у нас самый большой колокол, и сказал, что такой же он отольет. За год с небольшим он профинансировал работу. Хотя мы, конечно, и не отлили одиннадцатитонный колокол, и пятитонный не отлили, все-таки времена и возможности у человека меняются, но зато мы отлили колокола массой 2,5 тонны, около тонны и малые колокола.
Прихожане могут видеть их сейчас на временной звоннице в саду собора. Почему мы не смогли поднять их наверх в юбилейный год? Потому что примерно 5-6 лет назад город проводил реставрацию перекрытий нашей звонницы, и при обследовании специалисты посчитали, что балки звонницы в довольно хорошем состоянии, и что на тот момент было достаточно заменить только обшивку. Но через три года одна из балок треснула. Это случилось как раз перед юбилеем собора, поэтому я понимал, что поднимать наверх колокола нет никакого смысла. На сегодняшний день наша звонница находится в аварийном состоянии, она требует реставрации. Огромное спасибо Комитету по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры (КГИОП), в прошлом году он профинансировал работу по проекту и составил смету, а в этом году начал финансировать работу реставрации не только перекрытий звонницы, но и всей лестницы колокольни до первого этажа. Когда работы завершатся через год, мы сможем, даст Бог, к Пасхе следующего года пускать людей на колокольню.
Интервью провела и записала Тумарова Дина. Март, 2020 год
Фотогалерея некоторых икон нижнего храма
(2105)
Очень интересно и познавательно, большое спасибо за историю и заботу о храме!
Низкий поклон Вам за труд, сохранение и восстановление храма и икон. Искала информацию о иконе » Добрый Пастырь», а нашла столько трогательных и драматичных историй! Теперь , приходя в собор и стоя перед иконами, буду ощущать особое отношение к ним..Спасибо! Храни Вас Бог.